ВОТ ТАКИЕ ПИРОЖКИ,

ИЛИ

НАШЕ ВСЁ НА СЦЕНЕ ГИТИСА

 

Добрый день, дорогие мои любители мюзиклов!

Вы, наверное, уже подумали, что старик Фрэнки «покинул здание»? Даже и не надейтесь! Травмированный и потрясённый до самой глубины своей мюзиклолюбивой души своим последним походом в театр (читайте мою предыдущую заметку), я был вынужден срочно отправиться на родину, дабы поправить душевное здоровье, залечить сердечные раны, припасть к истокам, к могиле Роджерса и к статуе Свободы… ну, в общем, вы поняли.

Возвратившись помолодевшим, поздоровевшим, цветущим и подобревшим (насчёт последнего я пошутил – как всегда удачно), я узнал четыре новости – две хорошие и две плохие. Начну с плохих, пожалуй.

Плохая новость номер раз: ужасных ллойдуэбберовских «Кошек» на боевом посту сменила в сто тысяч раз более ужасная андерсоноульвеусовская «Mamma Mia». Нет, даже и не упрашивайте – нет, нет и ещё раз нет. Я слишком стар, слишком холост и слишком дорожу своим здоровьем, чтобы добровольно пойти смотреть мюзикл, в котором творится сплошная «любовь-морковь» и в котором поют это душераздирающее «дансинг куин, ты моя дансинг куин» - увольте.   

Плохая новость номер два (барабанная дробь, оркестр играет траурный марш): подорвавший моё здоровьё «мюзикл» всё ещё идёт на московской сцене. Будьте бдительны, не совершайте моих ошибок. Я вас предупредил!

Ну вот, я проговорил вслух свои негативные эмоции – как завещал мне мой психотерапевт, теперь можем  со спокойной совестью переходить к хорошим новостям.

Хорошая новость (для меня – ибо, как уже объяснялось выше, я сильно отстал от жизни за то время, что меня не было в России) номер раз: приютивший меня и мою кровожадную колонку сайт Musicals.Ru отпраздновал свой пятилетний юбилей, с чем я его, пользуясь случаем, запоздало поздравляю! Лучше поздно, чем никогда. Особенно приятно, что в честь знаменательной даты я получил в подарок новый облик. Большое и искреннее мясническое спасибо художнику – по-моему, все, кто меня видел, согласятся, что это вылитый я.

Ну а теперь я завершаю все лирические отступления и перехожу к делу.

Хорошая новость номер два (барабанная дробь, оркестр играет додекафоническую серию): В МОСКВЕ ПОСТАВИЛИ СТИВЕНА СОНДХАЙМА! Факультет музыкального театра ГИТИСа представил публике своё видение мюзикла «Суини Тодд, кровавый брадобрей с Флит-Стрит». Слёзы счастья и умиления потекли у меня из глаз, когда я услышал эту новость. Долгими зимними (весенними, летними и осенними) московскими вечерами я сидел и думал: «О, Стивен – неужели твоя композиторская нога никогда не ступит на российскую почву?».  По непонятным мне причинам, российская публика долго относилась к кровавому брадобрею так, что он смело мог бы обратить к себе слова песни: «Только я вот парикмахер - никому не нужен на …».

И вот – неужели я дожил до этого исторического момента? Да! Постановка, хоть и учебная, но лицензированная – что не может не радовать – и, в общем-то, полноценная. 

Я не буду долго распространяться о величии и гениальности выбранного студентами материала – вы уже, я полагаю, поняли из всех моих предыдущих заметок, как нежно и трепетно я отношусь к творчеству своего выдающегося соотечественника. Ну а что касается данного конкретного мюзикла, то в нём речь идёт об изготовлении пирожков с мясом, а я по своему призванию Мясник – в общем, мне сам бог велел его любить.

С вашего позволения, я немного помашу своим критическим пером (то есть – топором), ибо при всей моей радости, при всё моём удовольствии от того, что сей счастливый миг настал, у меня всё же есть несколько замечаний к российской постановке (ну а куда же старик Фрэнки без них?).

В первую очередь, скажу о тексте, роль которого в творчестве Сондхайма трудно переоценить – настолько она велика. Конечно, для человека, любимым мюзикловым композитором которого является Стивен (то есть, как вы уже поняли – для вашего покорного слуги), понимание происходящего на сцене не составляет никакого труда. Да и вы, мои дорогие друзья, неравнодушные к обсуждаемому на этих страницах жанру, тоже наверняка уже давно знакомы с мистером Тоддом и прекрасно разбираетесь во всех тонкостях его  злоключений, мотивировок, психологии, психопатологии и так далее. Кто сказал, что незнаком? Немедленно выйдите из Интернета, прогуляйтесь до музыкального магазина и ознакомьтесь с одним из величайших произведений всех времён и народов (ну ладно, ладно, может быть, и не всех, но некоторой их – времён  и народов – части точно).  Подробности здесь: http://www.musicals.ru/index.php?item=134.   

Но представьте себе теперь на минуту зрителя, никогда в жизни не слышавшего ничего про Стивена Сондхайма, а тем более про содержание его великих творений (а таких зрителей, я полагаю, много), да вдобавок к этому ещё и не владеющего великим и могучим английским языком или владеющего им на уровне «ай эм биг Маззи энд ай ит клокс» (таких тоже, согласитесь, немало). И вот сидит себе этот несчастный на трёхчасовом спектакле и страдает. Жестоко страдает, ибо происходящее на сцене постоянно ускользает от его понимания – сначала кто-то лежит в гробу, потом он вдруг из него вылезает и начинает петь, люди бегают, шеи перерезаются со скоростью света…  Кошмар, одним словом.

В довершение всех бед на сцене периодически появляется хор, обращающий пламенные взоры в зрительный зал и с нечеловеческой мукой в голосе распевающий про каких-то загадочных свиней. «Свиньи, свиньи!», - поют эти люди с таким страшным надрывом, словно от этих животных зависит их жизнь. Как тут не впасть в недоумение?..  Неудивительно, что после первого акта зрительские ряды существенно редеют…

Во многих оперных театрах уже стало хорошей традицией пускать бегущей строкой перевод распеваемого, дабы зрители имели хотя бы минимальное представление о том, чего хотят от них все эти странные люди на сцене. Понимаю, постановка студенческая – не до бегающих буковок. Наверное, лучше всего было бы сделать полный перевод – я бы с радостью поточил об него свой верный топорик. Вариант похуже – исполнять всё на великом и могучем английском языке, но посредством печатного слова обеспечить зрителей подробным описанием происходящего.  

Но создатели российской постановки «Суини Тодда» выбрали из двух возможных вариантов самый, с моей точки зрения, ужасный – третий. Они перевели диалоги между ариями на русский язык и… успокоились на этом. Что же слышит наш бедный зритель в итоге? Длинный и проникновенный монолог на чуждом и непонятном языке (судя по музыке – крайне драматичный и серьёзный) неожиданно обрывается задумчивой репликой на русском: «Щетина, говоришь?». Хоть стой, хоть падай, как говорится.   

С вокальной точки зрения из исполнителей мне больше всего понравился молодой человек, игравший бравого героя-любовника Энтони. Очень убедительна была Миссис Лавит. И пела, и – особенно – играла она так, что лично я ей верил – больше, чем Суини, вызвавшему у меня неоднозначные чувства. Но к исполнителю роли Суини Тодда придираться не буду – роль сложная, практически тянущая на себе весь спектакль – так что трудоспособность актёра, его очевидный интерес и любовь к материалу, его искренность могут вызывать только уважение.

Судья Терпин очень старался – это было заметно – сыграть Плохого-Парня-С-Метущейся-Душой (все слова с большой буквы через дефис). Но ему не очень повезло в том плане, что роль судьи всё же слишком «возрастная». Особенно странно молодой худощавый судья смотрелся на фоне своего куда как более крупного, вальяжного помощника. 

Джоанна всё действие проходила розовым истуканом, в чём лично я вижу вину не девушки, исполнявшей эту роль, а режиссёра, не объяснившего ей, что, собственно, от неё требуется. Вообще, недостаток крепкой режиссёрской руки и концепции ощущался во всём спектакле.   

Ещё я не очень понял, почему Пирелли, призванный быть итальянцем, вёл себя как житель Финляндии из русских анекдотов, но, возможно, что это был такой своеобразный юмор.  

Оркестр был живой – в том плане, что на сцене присутствовали живые музыканты (мы всё думали, что мистер Тодд и за них возьмётся, когда все артисты труппы станут трупами,  но до них очередь так и не дошла). Само исполнение, тем не менее, я бы живым не назвал, ибо живые музыканты явно не разделяли моей нежной любви к Сондхайму – оркестру со всей очевидностью было скучно и тоскливо играть подобную музыку, и он просто «отрабатывал» спектакль – честно, но без какого бы то ни было энтузиазма и чувства. А жаль.

Художественное оформление спектакля было выполнено по бюджетному варианту. Много кирпичных стен («ап» которые никто, вопреки ожиданиям моей спутницы, так в конце концов и не убился), никаких тебе адских хитроумных механизмов – скромненькая мясорубка на табуретке, призванная надолго отбивать у зрителей желание употреблять в пищу пирожки с мясом, и Страшная-Фигура-с-Колпаком-на-Голове, призванная уводить со сцены свежеизготовленные трупы. Последняя (это была, как я понял, «типа Смерть») вызвала у меня нездоровые (и не самые приятные) ассоциации с моим нежно любимым мюзиклом «Дракула» - там, как вы помните, примерно в таком же облике по сцене разгуливала Кровь в тройном комплекте. Не очень понятно – к чему эти элементы детского утренника в серьёзном спектакле?   

Но что меня поразило больше всего, друзья мои, так это реакция зала. Плохо разбирающийся в перипетиях сюжета зал взрывался громким радостным смехом каждый раз, когда безумный парикмахер перерезал очередное подвернувшееся под руку горло. Вы скажете – возможно, это был нервный смех зрителя, съевшего в антракте пирожок с мясной начинкой или боящегося, что разбушевавшийся брадобрей следующим пунктом примется за него? – и я бы даже согласился с этим, если бы только каждую следующую жертву «мистера Ти» публика не встречала бурными и продолжительными аплодисментами. О нет – они радовались не только свершившейся мести в лице убиения подлого судьи. Они радовались и тогда, когда Суини чуть было не порубил в пирожок собственную дочь, и даже тогда, когда он таки порубил в пирожок собственную жену. И это меня изумляет, потому как я наивно полагал, что произведение Сондхайма должно всё же заставлять задуматься о серьёзных вещах.   

Если вам показалось, мои дорогие друзья, что я в пух и прах раскритиковал этот спектакль, и что он мне не понравился, спешу вас уверить – это не так. Счастье от того, что любимый Стивен добрался-таки до московских театральных подмостков, настолько велико, что я с лёгкостью прощаю все мелкие недочёты тем, кто взял на себя смелость замахнуться на «наше всё» и на такой сложный материал - тем более, что спектакль в итоге всё-таки получился. Я надеюсь, что молодые люди не остановятся на достигнутом, искренне желаю им творческих успехов – и очень советую тем, кто ещё не ознакомился с предметом нашего сегодняшнего разговора, сделать это.  

 

Искренне Ваш,

Подозрительно подобревший к концу статьи (совсем старый стал!),

Фрэнк Рич,

Московский Мясник.