ХОД КОНЕМ ПО ГОЛОВЕ

Надо сказать, дорогие мои, что к просмотру нового российского мюзикла "12 стульев" я готовился долго. Мои русские друзья объяснили мне, что мюзикл пишется по культовой книге, которую я не преминул прочесть, хотя, как иностранец, не смог оценить ее во всей глубине и остроте. Тем не менее, книга мне понравилась, и я стал серьезно беспокоиться по поводу того, не испортят ли ее мюзиклом. В ожидании сакраментальной постановки, я посмотрел две из трех известных в России экранизации "12 стульев", но, пожалуй, не буду отвлекаться на их рассмотрение здесь.

Итак, "12 стульев"- второй российский мюзикл (если "Норд-Ост" считать первым), его премьера состоялась 7го ноября 2003 года – в так называемый День Примирения и Согласия (кстати, мои русские друзья, так и не смогли мне объяснить, примирение с чем и согласие с кем празднуется в это день). Посмотрев спектакль на пресс-показе, я понял, что мои впечатления еще несколько не оформились, поэтому отправился на спектакль еще раз – спустя несколько дней после премьеры.

"Эффектно?" - постоянно вопрошает Остап Бендер на протяжение спектакля, обращаясь вроде бы к партнерам по сцене, но на самом деле к зрителям, сидящим в зале. Я несколько раз подавлял в себе желание, чтобы встать и дать полновесный ответ. Нет, увы, нет, не эффектно. Плохо? Да нет, не то, чтобы… Хорошо? Ни в коем случае. И уж тем более не "эффектно".

Немного предыстории. Александр Цекало, продюсер "Норд-Оста", находился в поиске новой идеи, все еще надеясь на укрепление позиций жанра мюзикл в России. И вот – вуаля – ему вспомнилась его самая любимая книга – "Двенадцать стульев" И.Ильфа и Е.Петрова. (кстати, несколько лет назад, он говорил, что его самая любимая книга – "Два капитана" – литературная первооснова "Норд-Оста").

С этой идеей он пошел к кинорежиссеру Тиграну Кеосаяну, который с радостью согласился принять участие в проекте. Затем были найдены собственно люди, которые должны этот мюзикл написать – композитор Игорь Зубков и поэт-песенник Александр Вулых, оба они – прославленные сочинители эстрадных песен, попросту говоря, попсы. Сразу не могу не оговориться – в старые добрые времена, да и сейчас кое-где, мюзикл задумывался и сочинялся композитором и либреттистом, а уж затем его отдавали в руки режиссеру и продюсеру. Но нет, теперь настало время всяких "Фабрик звезд", и первая скрипка всегда будет в руках продюсера. Однако, к сожалению, Александр Цекало не удовольствовался просто должностью продюсера, он вместе с Кеосаяном занялся разработкой сценария. "Не губите этого автора!" – просил когда-то Камерон Макинтош за Каверина. Нет, Каверин может спать спокойно и благодарить Бога, за то, что Цекало тогда не допустили к написанию сценария по "Двум капитанам". Ибо худшее, что есть в мюзикле "Двенадцать стульев" – это сценарий.

Что из себя, собственно, представляла книга? Классический плутовской роман, с накрученными на простой сюжет бесконечными пластами сатирических бытописаний и вечнозеленого юмора. Что из себя представляет сюжет мюзикла? Трудно сказать. Кеосаян в интервью постоянно твердил, что в наши дни в России нельзя смеяться над нарождающимся предпринимательством и священниками. И вообще, говорил он, мы хотим рассказать историю о жертвах коммунистического режима. В итоге Ипполит Матвеевич Воробьянинов, личность, в общем-то, малоприятная и мелочная, если вспомнить книгу, единственное сочувствие к которому вызывает только тот факт, что он попал в цепкие ручки великого комбинатора, здесь становится лирико-трагическим героем с красивым баритоном, который в конце поет длинную душещипательную арию с рефреном:

Прости, Россия, я сейчас не плачу,
Я лишь плачу тебе слезами за любовь…

После этих слов он идет и убивает Бендера. Поскольку в предшествующем развитии сюжета не было ни малейших причин, обосновывавших бы его подобный поступок, вывод напрашивается только один – Остапа Бендера убили во благо России. Но чем же он был плох? Напротив, как выясняется, он был великим человеком, и все герои по очереди выходят и говорят пафосные речи на тему "Нет, я не верю, такой человек не мог умереть!". После чего Кисе становится стыдно, он возвращает Остапу знаменитую белую фуражку, которую забрал себе на память о покойном, да и покойный вроде бы жив и здоров, и поет очередной раз песню, про то, как труба его зовет

…опять туда, где светит мне судьбы маяк!
Командовать парадом буду я!

И все ликуют, а Киса и Ося, пожимая друг другу руки, возносятся на лифте наверх странной конструкции, которая являет собой собственно единственные декорации на сцене. Хэппи энд.

Все бы ничего, да только никак не понимаешь за весь спектакль, что же было хорошего в этом Остапе. Где его искрометный ум, бурлящее остроумие, где он, Великий Комбинатор, вечно полный идей? Ходит по сцене мужчина в меру упитанный, периодически поет песни и вспарывает стулья. Остап Бендер – тот самый, из книги, а не "Мое имя Бендер. Остап Бендер", как он рекомендуется Воробьянинову (честное слово, эта бондовская шутка уже всем надоела!) – так вот, тот самый, настоящий Бендер – слабо проглядывает лишь в сцене с хором старушек из богадельни – кстати, одна из немногих действительно удачных сцен в спектакле, и постановочно, и музыкально, и по тексту.  Только очень заметно, что старушкам максимум лет по 30-35, да еще и обращенная в зал реплика Остапа "Всю страну разворовали!" в ответ на известие о том, что стул продан перекупщику, настолько нарочита и пошла, что вызвала среди зрителей скорее недоумение, так что аплодисменты последовали весьма жидкие, хотя авторы явно надеялись на бурные овации, вроде тех, что срывает в спектакле "День Радио" песня "Снежинка". Ну не вышло, дорогие авторы, вы уж извините. Как и не вышла нарочитая шутка авторства Цекало, когда вместо транспаранта с сеятелем Остап нарисовал "Черный квадрат", но, понятый одним только Максимом Горьким (который неловко был впихнут в сценарий мюзикла) был выгнан с теплохода. Не смешно. А ничто не производит такого плохого впечатления, как нарочитая неудавшаяся шутка.

Зачем делать из Остапа благородного непонятного гения, универсального Человека эпохи Возрождения? Зачем вкладывать в его уста песни, не имеющие ни малейшего отношения к сюжету, вроде той, где он "предсказывает будущее" в редакции газеты "Станок", рассказав и про советских космонавтов, и про олимпийского мишку, и про то, что

… а про меня еще напишут книжку,
И я даже уверен, не одну!

У Ильфа и Петрова и так очень точно описан типаж этого героя своего времени, и в то же время, это вечный образ плута и пройдохи, который никогда нигде не пропадет, благодаря своей смекалке и ловкости рук. Зачем приписывать ему те качества, которых у него нет? Даже утонченный и аристократичный Остап Андрея Миронова в экранизации Марка Захарова не был благородным героем с печатью трагизма на челе – он был фантазером, да, но не Джордано Бруно! А тут – песни с рассуждениями "художник должен быть свободным"…

Не говоря уже о том, что два трагически-благородных героя вместе, таких, как здешние Киса и Ося, снимают вообще интерес к их взаимоотношениям. Известно, что трагикомедия зачастую производит значительно большее впечатление, чем трагедия или драма. Но нет же – наши жертвы коммунистического режима (кстати, эта тема в спектакле, слава богу, совершенно не прослеживается) будут сугубо благородными и непонятыми.

Впрочем, не они одни. Отец Федор тоже человек глубоко несчастный, судя по его сольному номеру, куда запихнули и "свечной заводик", и "токмо волею пославшей мя жены". Впрочем, можно понять его переживания – ведь эта ария – его последняя возможность появиться на сцене, после беглого упоминания о том, что ему достались не те ордера на мебель, отец Федор так больше и не появится в спектакле. Прощай, царица Тамара.

Главная трагическая фигура, это, конечно же, мадам Грицацуева. Ее трагическое соло звучит как пародия на столь же знаменитую, сколь и затасканную  ллойд-уэбберовскую "Гефсиманию". Сначала ее кто-то там "дразнит заоблачной могилой", потом она просит кого-то вскрыть ей вены, а затем и  вовсе распять, это все на пути к терновому венцу, а в итоге она вопрошает так зачем же беглый муж все ж таки увез с собой стул и ситечко для чая. Песня оставляет от себя такое двойственное впечатление, что не знаешь, плакать или смеяться. В результате остаешься с мыслью "Что это было?".

Немного о сценическом оформлении. Возможно, кто-то скажет, что металлическая конструкция универсального назначения, представляющая собой, собственно, все декорации, была удачной и любопытной задумкой. Возможно, я даже с этим соглашусь - отчасти. Допустим, дух времени, допустим, конструктивизм. Но выезжающий мостик-эстакада, на которую взгромождался каждый герой во время своего сольника, надоел уже ко второму своему появлению. Да и просторная сцена МДМ, на которой до этого блистал такой масштабный мюзикл, как 42-я улица", выглядела порой, прямо скажем, бедновато и пустовато. Взяли подобный зал? Хорошо, в таком случае, дайте нам достойную массовку. Или хотя бы удачно воспользуйтесь тем, что есть. В итоге же зачастую сцены просто-напросто терялись. "Ау, люди, где я?" Использование сценического пространства - между прочим, тоже искусство.

Я, как заядлый театрал Бродвея, никогда ничего не имел против степа или, говоря по-русски, чечетки. Прекрасная традиция, очень сценично, обеими руками "за". Вот только почему необходимо всю хореографию выстраивать вокруг одного приема? Ведь это же не упоминавшаяся уже здесь "42-я", где подобный прием обусловлен сюжетом. Классическое "А теперь - чечетка!" из "Чикаго" во втором акте прозвучало насмешкой над исстрадавшимся зрителем.  Не говоря о том уже, что номер "Ход конем" - разрекламированный как "потенциальный хит" мюзикла,  смотрится неплохо, но настолько сводит на нет отличную сцену с шахматистами из книги, что на душе остается крайне неприятный осадок. Ход конем, конечно, но, вспомнив русского классика Высоцкого, ход конем по голове зрителя.

Кстати, конечно же, не могу отказать себе в удовольствии и немножечко - совсем чуть-чуть - побрюзжать. В мои студенческие годы (как давно это было!) у нас в Гарварде существовала расхожая шутка: содрал с одной работы - плагиат, с двух - реферат, с трех - аналитика на диплом. Так вот, в данном случае мы имеем дело, пожалуй, с диссертацией. Ибо такого количества заимствований я, пожалуй что, не встречал нигде. Отдыхает даже Ллойд-Уэббер.

Начнем, пожалуй, с родного, то бишь, с русского. Уши Норд-Оста торчат, можно сказать отовсюду. Хореографию, и ту заимствовали даже не из "Оливера" и "Моей прекрасной леди", как это было сделано в Норд-Осте, а уже непосредственно из него. Туда же - привет товарищу Чкалову от товарища Горького. Хотя, конечно же, вниманием не был обойден и Фосси великолепный - ну-ка, все дружно вспомнили хореографию в номере "Ход конем"        и то, как вслед за Остапом двигалась массовка. И это не говоря уже об Аукционере, глядя на которого, почитатели "Кабаре" должны были утирать слезу ностальгии, вспоминая ЭмСи. Да и торгуют на этом аукционе чем-то явно не тем... Ну и дальше о Бобе Фоссе - Эллочка с подругой издают реплики "Блеск", "Мрак" и далее по списку вполне в стиле "Cell Block Tango" из "CHICAGO".

Возможно, французский мюзикл (если быть точным, рок-опера) "Стармания" не столь известен в России (в отличие от его более удачливого в коммерческом плане, хоть и менее талантливо сделанного соплеменника "Нотр-Дама"), однако, на мой взгляд, это еще не повод для практически точного сценического копирования его героини Стеллы Спотлайт в образ мадам Грицацуевой. Сомневающимся предлагаю вглядеться хотя бы в видео постановки 1989 года.

В качестве изображения звуковых эффектов коммунальной квартиры мы видим стопроцентную копию перформанса STOMP. Впрочем, насчет стопроцентной я погорячился - так себе, средненькую копию.

 "Веселые матросы" (кстати, номер, произведший на меня почему-то жутковатое впечатление, особенно учитывая странного капитана этого "корабля дураков" с корзиночкой) как будто вышли из творения Кола Портера "Anything Goes" - между прочим, весьма известного и любимого в цивилизованном мире мюзикла.

Танец Кисы и Лизы - реверанс Фреду Астеру и Джинджер Роджерс. Маленькая деталь - Киса-Балалаев танцует лучше партнерши. Кстати уж о Балалаеве - актер замечательный, подготовка хорошая - не та роль. Дайте человеку сыграть что-то более вменяемое, чем донкихотовский Киса, и мы получим, уверен, очень неплохую трактовку роли (только, пожалуйста, не начинайте про Фролло - ролью мюзикла таковую не считал и считать никогда не буду, увольте).

Еще о хореографии - я все понимаю, но зачем же гробовщики из похоронного бюро "Ангел" танцуют, в перемешку с той же неизбывной чечеткой, ирландские танцы? Сочетание не для слабонервного.

Немного слов об актерах. Благодаря остроумным образом составленной программке, совершенно невозможно определить, кто же все-таки кого играет в данном спектакле. Поэтому помимо  упомянутого выше Игоря Балалаева, могу назвать только Джемаля Тетруашвили, исполнителя главной роли, который в общем-то, не отличился ни чем примечательным, разве что срыванием верхних нот в своей главной арии, ту, в которой его труба зовет. Ну еще отметились две звезды "Норд-Оста" - Мария Шорстова (второй состав Кати в "Норд-Осте") в роле студентки Лизы, и Юрий Мазихин (великолепный Николай Антонович) в роли пресловутого "голого инженера", да вот только номер ему выдался какой-то странный, ибо из инженера Щукина решили сделать не особенно хорошую пародию на КСПшника (мои русские друзья долго объясняли мне, что это такое, так что я опираюсь в данном случае в основном на их авторитетное мнение), который и в голом виде не расстается с гитарой, зато с новоприобретенным стулом расстается без проблем.

Еще о непонятном - песня, которую Остап исполняте Эллочке-людоедке почему-то на румынском, а Киса, одновременно танцуя с Фимкой Собак, переводит эту песню на доступный зрителям (русский) язык. Кстати, о чем песня, непонятно даже по-русски.

А что сказать в общем? Да, действо состоялось. Предсказываю ему достаточно недолгую карьеру – зал МДМ очень велик, билеты недешевы, окупить спектакль будет сложно даже при столь невысоких затратах. Достаточно обидно, что, в общем-то, недурная идея реализована весьма скучным – даже не плохим, а вот именно, что скучным образом. И доказать злопыхателям от музыкального театра, что не все еще потеряно, что мюзиклу в России – быть, стало еще сложнее. Правда, поговаривают, что на наши исстрадавшиеся головы грядет-таки очередное детище французского музыкального театра – как вы можете догадаться, эмоции у меня лично по этому поводу не самые радужные.

Но может, я и неправ. Может, сказывается неудачное время года и плохая акклиматизация. Может быть, наконец, я не понимаю русского юмора, и все еще будет хорошо. Ясно одно – командовать парадом российского мюзикла будет явно не данная постановка.